Неточные совпадения
Она сидит, опершись локтями
на стол,
положив лицо в
ладони, и мечтает, дремлет или… плачет. Она в неглиже, не затянута в латы негнущегося платья, без кружев, без браслет, даже не причесана; волосы небрежно, кучей лежат в сетке; блуза стелется по плечам и падает широкими складками у ног.
На ковре лежат две атласные туфли: ноги просто в чулках покоятся
на бархатной скамеечке.
— Видишь, — говорил Калистратов серому, поставив ребром
ладонь своей руки
на столе, — я иду так по тротуару, а она вот так из-за угла выезжает в карете (Калистратов взял столовый нож и
положил его под прямым углом к своей
ладони). Понимаешь?
И вот,
положив локоть
на стол и подперев по-бабьи голову
ладонью, она заводила под бережный, тщательный тихий аккомпанемент...
Николай поставил локти
на стол,
положил голову
на ладони и не двигался, глядя
на нее через очки напряженно прищуренными глазами.
Председатель
положил обе большие белые, полные руки
ладонями вверх
на сукно
стола и, разглядывая их поочередно, начал деревянным тоном...
Гораздо больше нравился мне октавист Митропольский; являясь в трактир, он проходил в угол походкой человека, несущего большую тяжесть, отодвигал стул пинком ноги и садился, раскладывая локти по
столу,
положив на ладони большую, мохнатую голову. Молча выпив две-три рюмки, он гулко крякал; все, вздрогнув, повертывались к нему, а он, упираясь подбородком в
ладони, вызывающе смотрел
на людей; грива нечесаных волос дико осыпала его опухшее, бурое лицо.
Он достал из бумажника сторублевку,
положил ее перед Мартою
на стол, хлопнул по ней
ладонью и крикнул...
Никон остановился у
стола, выпил рюмку водки, ткнул вилкой в гриб, поглядел
на него,
положил обратно
на тарелку и, расправляя усы, проговорил в
ладонь себе...
Кожемякин сошвырнул тетради
на пол,
положил локти
на стол, голову
на ладони и, рассматривая в самоваре рыжее, уродливое лицо, горестно задумался...
Он подошел к Гришке и торопливо шепнул ему что-то
на ухо; тот тряхнул волосами, приблизился к
столу, взял стакан, залпом выпил вино, сел
на лавку и
положил голову в
ладонь.
Ганувер посмотрел в сторону. Тотчас подбежал слуга, которому было отдано короткое приказание. Не прошло минуты, как три удара в гонг связали шум, и стало если не совершенно тихо, то довольно покойно, чтоб говорить. Ганувер хотел говорить, — я видел это по устремленным
на него взглядам; он выпрямился,
положив руки
на стол ладонями вниз, и приказал оркестру молчать.
Песня эта имела
на Ничипоренко такое же влияние, какое производил
на Мефистофеля вид освященных мест: он быстро встал и
положил на стол серебряную монету за пиво; но тут произошла маленькая неожиданность: парень быстрым движением руки покрыл монету своею
ладонью и спросил: «Орел или решетка?»
Ермолай,
положив локти
на стол и запустив
ладони в черные свои волосы, глядел беспечно в окно; но усилия, с какими расширял он глаза, беспрерывное движение мускулов
на узеньком лбу его и легкое наклонение головы свидетельствовали, что он жадно прислушивался к тому, что говорилось вокруг.
Он говорил тихонько, потом, кинув осторожный взгляд под
стол, где храпел пекарь, сел рядом со мною,
на мешок муки, взял книгу из рук у меня, закрыл ее и,
положив на толстое колено свое, прижал
ладонью.
Но наконец утомился, и тогда пред ним отчетливо встало лицо кривого: Яков Тиунов, сидя за
столом,
положил свои острые скулы
на маленькие, всегда сухие
ладони и, обнажив черные верхние зубы, смотрел в глаза ему с улыбкой, охлаждавшей возбуждение Вавилы.
Завальшевский, стоя у
стола, вдруг весь приходил в движение, доставал из кармана штанов красненькую или синенькую,
клал сверх нее карту, прихлопывал по ней
ладонью, приговаривал: «вывези, семерочка!», закусывал усы, переминался с ноги
на ногу, краснел и приходил весь в движение, продолжавшееся до тех пор, пока не выходила карта.
— Нет, посудите в самом деле, гости дорогие, — продолжал Патап Максимыч, поставив локти
на стол и
положив бороду
на ладони.
Поднялся общий спор. Приводились «факты», соображения. Балуев,
положив на стол руку
ладонью вниз, медленно и спокойно возражал. И шестеро споривших были слабы перед ним, как будто они стояли в колеблющемся и уходящем из-под ног болоте, а он среди них —
на твердой кочке.
Вынув из этого, по-видимому денежного, гроба несколько свертков в бумаге,
положил их
на стол, потом попеременно
клал на ладонь и с улыбкою взвешивал их тяжесть.